А. Н. и H. А. Майковым. - 14 декабря 1842. Петербург
Еще раз напоминаю о себе: знаю, что голос с родины, чей бы он ни
был, дорог вам теперь, а старого приятеля и подавно! Итак,
приветствую Вас, бесценный Николай Аполлонович, и Вас, милый
Аполлон, — Вас вдвойне: сегодня 14-е декабря, по новому стилю
26-е, — день Ваших именин: вспомните ли Вы о Вашем бедном
русском патроне — св. Аполлонии? Куда! Да и как вспомнить, когда
там есть Аполлон Бельведерский! не ему ли поклонитесь Вы
сегодня, не у его ли подножия проведете этот день? как иначе:
наш святой побледнеет перед языческим богом! Очень благодарен,
что напомнили о старом, добром и милом товарище Матвее Бибикове.
Если он еще в Риме — мой сердечный поклон ему. Забуду ли когда‑нибудь
его милое товарищество, его шалости, его любезность? Наденет,
бывало, пришедши в университет, первый встретивший ему
вицмундир, какой увидит на гвозде в передней, потом срисует с
профессора карикатуру, споет что-нибудь в антракте, а в самой
лекции помешает мне, Барышеву и Мину — слушать: и так частенько
проходили наши дни. Это тот самый Бибиков, который для
диссертации Каченовскому выбрал сам себе тему: о мире, о войне,
о пиве, о вине, о..., и вообще о человеческой жизни. Что сказать
вам еще: у вас по-прежнему по воскресеньям сбираются те же лица
поболтать, покурить или помолчать глубокомысленно, и все веселы,
только все жалеют о вашем отсутствии. С Валерушкой мы видимся
довольно часто: он тоже не забывает меня. В институте —
скучновато: Натал<ья> Ал<ександровна> скучает: название
блаженных не существует, да и пепиньерки стали не те; живут в
затворничестве. Вы мне там подгадили раз, и я после Вас подгадил
Вам зело — да всё пошло к черту. Прощайте, прощайте.
Если не узнаете меня по почерку, то подписуюсь:
Гончаров, иначе принц де Лень.
|
