Отзыв о драме "Гроза" г. Островского - И.А. Гончаров
Критика
(1860)
Вменив себе в особенную честь предложение императорской Академии
наук, сообщенное Вашим превосходительством, в отношении от 2
минувшего февраля, рассмотреть препровожденную ко мне драму г.
Островского "Гроза" и сказать о ней свое мнение, я располагал
сделать полный, отчетливый, по крайнему моему разумению, разбор
этого произведения и ждал только облегчения от болезни, которою
страдаю с осени. Но облегчения до сих пор нет, и я, опасаясь без
пользы продлить время, спешу в нескольких словах изложить свое
мнение о драме "Гроза".
Не опасаясь обвинения в преувеличении, могу сказать по
совести, что подобного произведения, как драмы, в нашей
литературе не было. Она бесспорно занимает и, вероятно, долго
будет занимать первое место по высоким классическим красотам. С
какой бы стороны она ни была взята,-- со стороны ли плана
создания, или драматического движения, или, наконец, характеров,
всюду запечатлена она силою творчества, тонкостью
наблюдательности и изяществом отделки.
Прежде всего она поражает смелостью создания плана: увлечение
нервной, страстной женщины и борьба с долгом, падение, раскаяние
и тяжкое искупление вины,-- все это исполнено живейшего
драматического интереса и ведено с необычайным искусством и
знанием сердца. Рядом с этим автор создал другое типическое лицо
-- девушку, падающую сознательно и без борьбы, на которую тупая
строгость и абсолютный деспотизм того семейного и общественного
быта, среди которого она родилась и выросла, подействовали, как
и ожидать следует, превратно, то есть повели ее веселым путем
порока, с единственным извлеченным из данного воспитания
правилом: лишь бы все было шито да крыто. Мастерское
сопоставление этих двух главных лиц в драме, развитие их натур,
законченность характеров,-- одни давали бы произведению г.
Островского первое место в драматической литературе.
Но сила таланта повела автора дальше. В той же драматической
раме улеглась картина национального быта и нравов с беспримерною
художественною полнотою и верностью. Всякое лицо в драме есть
типический характер, выхваченный прямо из среды народной жизни,
облитый ярким колоритом поэзии и художественной отделки, начиная
с богатой вдовы Кабановой, в которой воплощен слепой, завещанный
преданиями деспотизм, уродливое понимание долга и отсутствие
всякой человечности,-- до ханжи Феклуши. Автор дал целый,
разнообразный мир живых, существующих на каждом шагу личностей.
Язык действующих лиц в этой драме, как и во всех
произведениях г. Островского, давно всеми оценен по достоинству,
как язык художественно верный, взятый из действительности, как и
самые лица, им говорящие.
Не распространяясь далее в справедливых похвалах этому высокому,
классическому произведению, в заключение долгом считаю
присовокупить, что, по моему мнению, драма г. Островского, на
основании ї 9 пункта 4 Положения о наградах графа Уварова,3
заслуживает премии, независимо от всех прочих достоинств, и
потому, что в ней исчерпан и разработан богатый источник
русского современного народного быта.
|
