Обломов - Гончаров И.А.

Роман в четырех частях

(1847-1848)

Навигация по роману "Обломов":
Часть первая: I II III IV V VI VII VIII IX X XI
Часть вторая: I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII
Часть третья: I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII
Часть четвертая: I II III IV V VI VII VIII IX X XI

Скачать роман "Обломов" в формате .doc (579КБ)

XI

Однажды, около полудня, шли по деревянным тротуарам на Выборгской стороне два господина; сзади их тихо ехала коляска. Один из них был Штольц, другой - его приятель, литератор, полный, с апатическим лицом, задумчивыми, как будто сонными глазами. Они поравнялись с церковью; обедня кончилась, и народ повалил на улицу; впереди всех нищие. Коллекция их была большая и разнообразная.

- Я бы хотел знать, откуда нищие берутся? - сказал литератор, глядя на нищих.

- Как откуда? Из разных щелей и углов наползают...

- Я не то спрашиваю, - возразил литератор, - я хотел бы знать: как можно сделаться нищим, стать в это положение? Делается ли это внезапно или постепенно, искренне или фальшиво?..

- Зачем тебе? Не хочешь ли писать "Mysteres de Petersbourg"?

- Может быть... - лениво зевая, проговорил литератор.

- Да вот случай: спроси любого - за рубль серебром он тебе продаст всю свою историю, а ты запиши и перепродай с барышом. Вот старик, тип нищего, кажется, самый нормальный. Эй, старик! Поди сюда!

Старик обернулся на зов, снял шапку и подошел к ним.

- Милосердые господа! - захрипел он. - Помогите бедному, увечному в тридцати сражениях, престарелому воину...

- Захар! - с удивлением сказал Штольц. - Это ты?

Захар вдруг замолчал, потом, прикрыв глаза рукой от солнца, пристально поглядел на Штольца.

- Извините, ваше превосходительство, не признаю... ослеп совсем!

- Забыл друга своего барина, Штольца, - упрекнул Штольц.

- Ах, ах, батюшка, Андрей Иваныч! Господи, слепота одолела! Батюшка, отец родной!

Он суетился, ловил руку Штольца и, не поймав, поцеловал полу его платья.

- Привел господь дожить до этакой радости меня, пса окаянного... - завопил он, не то плача, не то смеясь.

Все лицо его как будто прожжено было багровой печатью от лба до подбородка. Нос был, сверх того, подернут синевой. Голова совсем лысая; бакенбарды были по-прежнему большие, но смятые и перепутанные, как войлок, в каждой точно положено было по комку снега. На нем была ветхая, совсем полинявшая шинель, у которой недоставало одной полы; обут он был в старые, стоптанные калоши на босу ногу; в руках держал меховую совсем обтертую шапку.

- Ах ты, господи милосердый! Какую милость сотворил мне сегодня для праздника...

- Что ты это в каком положении? Отчего? Тебе не стыдно? - строго спросил Штольц.

- Ах, батюшка, Андрей Иваныч! Что ж делать? - тяжело вздохнув, начал Захар. - Чем питаться? Бывало, когда Анисья была жива, так я не шатался, был кусок и хлеба, а как она померла в холеру - царство ей небесное, - братец барынин не захотели держать меня, звали дармоедом. Михей Андреич Тарантьев все норовил, как пойдешь мимо, сзади ногой ударить: житья не стало! Попреков сколько перенес. Поверите ли, сударь, кусок хлеба в горло не шел. Кабы не барыня, дай бог ей здоровье! - прибавил Захар крестясь, - давно бы сгиб я на морозе. Она одежонку на зиму дает и хлеба сколько хочешь, и на печке угол - все по милости своей давала. Да из-за меня и ее стали попрекать, я и ушел куда глаза глядят! Вот теперь второй год мыкаю горе...

- Зачем на место не шел? - спросил Штольц.

- Где, батюшка, Андрей Иваныч, нынче место найдешь? Был на двух местах, да не потрафил. Все не то теперь, не по-прежнему: хуже стало. В лакеи грамотных требуют; да и у знатных господ нет уж этого, чтоб в передней битком набито было народу. Всё по одному, редко где два лакея. Сапоги сами снимают с себя: какую-то машинку выдумали! - с сокрушением продолжал Захар. - Срам, стыд, пропадает барство!

Он вздохнул.

- Вот определился было я к немцу, к купцу, в передней сидеть; все шло хорошо, а он меня послал к буфету служить: мое ли дело? Однажды понес посуду, какую-то богемскую, что ли, полы-то гладкие, скользкие - чтоб им провалиться! Вдруг ноги у меня врозь, вся посуда, как есть с подносом, и грянулась оземь: ну, и прогнали! Вдругорядь одной старой графине видом понравился: "почтенный на взгляд", говорит, и взяла в швейцары. Должность хорошая, старинная: сиди только важнее на стуле, положи ногу на ногу, покачивай, да не отвечай сразу, когда кто придет, а сперва зарычи, а потом уж пропусти или в шею вытолкай, как понадобится; а хорошим гостям, известно: булавой наотмашь, вот так! - Захар сделал рукой наотмашь. - Оно лестно, что говорить! Да барыня попалась такая неугодливая - бог с ней! Раз заглянула ко мне в каморку, увидала клопа, растопалась, раскричалась, словно я выдумал клопов! Когда без клопа хозяйство бывает! В другой раз шла мимо меня, почудилось ей, что вином от меня пахнет... такая, право! И отказала.

- А ведь в самом деле пахнет, так и несет! - сказал Штольц.

- С горя, батюшка, Андрей Иваныч, ей-богу с горя, - засипел Захар, сморщившись горько. - Пробовал тоже извозчиком ездить. Нанялся к хозяину, да ноги ознобил: сил-то мало, стар стал! Лошадь попалась злющая; однажды под карету бросилась, чуть не изломала меня; в другой раз старуху смял, в часть взяли...

- Ну, полно, не бродяжничай и не пьянствуй, приходи ко мне, я тебе угол дам, в деревню поедем - слышишь?

- Слышу, батюшка, Андрей Иваныч, да...

Он вздохнул.

- Ехать-то неохота отсюда, от могилки-то! Наш-то кормилец-то, Илья Ильич, - завопил он, - опять помянул его сегодня, царство ему небесное! Этакого барина отнял господь! На радость людям жил, жить бы ему сто лет... - всхлипывал и приговарнвал Захар, морщась. - Вот сегодня на могилке у него был; как в эту сторону приду, так и туда, сяду, да и сижу; слезы так и текут... Этак-то иногда задумаюсь, притихнет все, и почудится, как будто кличет: "Захар! Захар!" Инда мурашки по спине побегут! Не нажить такого барина! А вас-то как любил - помяни, господи, его душеньку во царствии своем!

- Ну, приходи на Андрюшу взглянуть: я тебя велю накормить, одеть, а там как хочешь! - сказал Штольц и дал ему денег.

- Приду; как не прийти взглянуть на Андрея Ильича? Чай, великонек стал! Господи! Радости какой привел дождаться господь! Приду, батюшка, дай бог вам доброго здоровья и несчетные годы... - ворчал Захар вслед уезжавшей коляске.

- Ну, ты слышал историю этого нищего? - сказал Штольц своему приятелю.

- А что это за Илья Ильич, которого он поминал? - спросил литератор.

- Обломов: я тебе много раз про него говорил.

- Да, помню имя: это твой товарищ и друг. Что с ним сталось?

- Погиб, пропал ни за что.

Штольц вздохнул и задумался.

- А был не глупее других, душа чиста и ясна, как стекло; благороден, нежен, и - пропал!

- Отчего же? Какая причина?

- Причина... какая причина! Обломовщина! - сказал Штольц.

- Обломовщина! - с недоумением повторил литератор. - Что это такое?

- Сейчас расскажу тебе, дай собраться с мыслями и памятью. А ты запиши: может быть, кому-нибудь пригодится.

И он рассказал ему, что здесь написано.

1857 и 1858 гг.

Скачать роман "Обломов" в формате .doc (579КБ)